www.defacto.am Взгляд/Политика 11.02.2004
На чью мельницу льют воду некоторые армянские историки?
История – точная наука, по идее вовсе не призванная служить политическим целям. Тем не менее, в последние годы частенько публикуются исторические работы, направленные на решение тех или иных политических задач. Трудно сказать, насколько улучшает качество исторических работ их неприкрытая ангажированность, но то, что государственная политика от этого часто страдает, могу утверждать, как говорится, с фактами на руках. Одним из примеров подобных исторических исследований с политическим уклоном является недавно попавшая мне на глаза статья Александра Искандаряна и Бабкена Арутюняна “Армения: “Карабахизация” национальной истории”, опубликованная в сборнике “Национальные истории в Советском и постсоветских государствах”, Москва, 1999.
Следует сразу же сказать, что политики в упомянутой работе даже больше, чем истории (само название чего стоит), почему, собственно говоря, невзирая на «срок давности», я и взялся за данную рецензию. Тем более, что моим убеждениям претят многие политические выводы статьи. Так, наши авторы пишут, что “…основное противоречие (речь идет о начальном этапе национального движения – Л. М.-Ш.) проходило не по оси Ереван-Москва, а по оси Ереван-Баку, или даже Ереван-Степанакерт-Баку”. Обратите внимание, как изящно обходится главное противостояние конца восьмидесятых прошлого века – Степанакерт-Баку, и как осторожно внушается мысль о противостоянии между Ереваном и Баку из-за Нагорного Карабаха. Таким вот образом, реализованное карабахцами 2 сентября 1991 года право на самоопределение, подменяется территориальными претензиями Армении к Азербайджану. Непонятно щедрый подарок азербайджанским политикам, строящим свою пропаганду именно на этом постулате. К счастью, Карабахское движение имело безукоризненную правовую основу, что дает нашим политикам возможность должным образом гасить пропаганду соседей. Только вряд ли пассажи, подобные приведенному, позволяют нам самим ставить задачи перед Баку.
Однако если бы речь шла лишь об одной описке. Небольшая по размерам статья столь обильно сдобрена подобного рода политическими клише, что приходится думать о системе или преднамеренности. Так, территория Западной Армении названа землями, “которые до геноцида были заселены армянами”, а сами армяне обвиняются в “гиперболизации образа и места армянской культуры”. Я не историк, но могу навскидку назвать пару десятков имеющих мировое значение деятелей армянской культуры и науки. Думаю, что то же самое, только гораздо эффективнее, могут сделать и авторы, но они предпочли иной путь.
Вообще, у российского читателя этой статьи может возникнуть ощущение, что армянский народ к двадцатым годам ХХ века уже практически прекратил существование и лишь после советизации нашей страны начался “процесс возрождения армянского языка”, появилась “печать на армянском языке”, а “взаимонепонимаемые” армянские диалекты наконец-то приобрели единый литературный язык. Трудно верится, что армянским историкам незнакомо имя Акопа Мегапарта, что им не ведомо о десятках периодических изданиях ХIХ в. (не говоря уже об издающемся в 1794-96 гг. ежемесячнике «Аздарар»), что они никогда не читали прекрасные произведения армянских поэтов ХIХ в. Но если знают и знакомы, то приходится считать, что статья заказная и заказана она отнюдь не доброжелателями армянского народа.
Ведь если верить постулатам статьи, то получается, что армянский народ – искуственно возрожденная нация, заимствовавшая “уже забытые староармянские имена” из литературы и столь же искусственно возрождавшая свой язык наподобие иврита в Израиле (именно этот пример приведен в статье – Л. М.-Ш.).
Еще одно наблюдение наших авторов: “История и историки оказались “призванными” для легитимизации национальной борьбы”. Ну как объяснить авторам, что легитимность национальной борьбы обоснована и зафиксирована жизнью многих поколений арцахцев, а право карабахцев (как и любого другого народа) на самоопределение декларирована десятками положений международного права.
А каким образом сложился в сознании армян образ врага-Турции? Выясняется, что не в результате захвата нашей родины, не вследствие невыносимого многовекового гнета, даже не в качестве реакции на Геноцид армян в Турции. “При уже существовавшем “комплексе страдальца”, (среди армян СССР – Л. М.-Ш.) педалировалась тема беззащитности армян в Турции того времени и положительной роли России в спасении армянского народа… В армянском массовом сознании утверждался тезис о безальтернативности пророссийской ориентации… В данном случае история искажалась сознательно… В результате в массовом сознании сложился образ врага в лице Турции…”
В то же время Б. Арутюнян и А. Искандарян утверждают, что “на исследование же той части армянской политической мысли до геноцида 1915 г., которая была ориентирована на Турцию, просто было наложено табу (кстати, в значительной степени это табу существует и сейчас)”. Мне, по-правде говоря, неизвестна никакая, хотя бы мало-мальски оформившаяся армянская политическая мысль, ориентированная на Турцию как на в своем роде тотем, но вот отсутствие любого табу на затронутую тему подтверждает рецензируемая статья.
Приведу еще один пример отношения дуэта авторов к недавней армянской действительности: “до 1988 года существовали три версии истории – “официальная”, “диаспорная” и “народная”. Все три были сильно мифологизированы и сосредотачивались на “древности”, “цивилизованности” и “страдальчестве” армян. Все три версии страдали “этноцентричностью и “комплексом геноцида”. В данном случае мне хотелось бы понять следующее: а) если все три “версии” истории армян столь похожи друг на друга, то где различия между ними? Если же различий нету, то исходя из каких критериев наш дуэт “разделил” историю армянского народа на три версии? б) Каким образом армянам по происхождению Александру Искандаряну и Бабкену Арутюняну удалось избежать всепожирающего влияния армянских исторических “мифов” и занять наднациональную позицию? Наконец, в) как можно память о перенесенном страшном геноциде и потерянной родине заменять неким, как-бы беспричинно возникшим, “комплексом геноцида”? И все это – в статье для иностранного читателя!
Интересно, что сама память народа о Геноциде армян в Османской империи воспринимается авторами с плохо скрываемой иронией. Так, “Место у воздвигнутого памятника (Цицернакаберд – Л. М.-Ш.) стало излюбленным для ежегодных… демонстраций…” С той же иронией относятся авторы и к Республике Армения 1918-20 гг., именуя ее “т.н. Первой республикой”.
Читая статью, не перестаешь удивляться, неужели у нас все так плохо? “В Карабахе, например, при том, что разрушений очень много и социальные условия ужасны, церкви восстанавливаются в первую очередь. Населением это воспринимается как… легитимизация права на Карабах. Памятники истории в массовом сознании – еще одно доказательство “автохтонности” (кавычки принадлежат авторам статьи – Л. М.-Ш.) армян на этой территории”. Приходится думать, что авторы не были в Арцахе, или, если и были, то видели лишь то, что хотели видеть. Могу засвидетельствовать: Степанакерт отстроен полностью. Более того, город стал гораздо краше и уютнее, чем до войны. В НКР, в числе многих, до сих пор не отреставрирована заложенная в I-IY вв. церковь Дади Ванк. А ведь, если следовать логике авторов, именно с нее и должен был начаться процесс “доказательства” автохтонности армян в Арцахе. У карабахских, равно как и ширакских, лорийских, сюникских и всех армян не нуждающаяся в материальных подтверждениях генетически ощущаемая связь с родиной.
Вообще, к Карабаху у авторов статьи отношение особое, даже термин придумали – “карабахизация” армянской истории”. Взялись, мол, все армянские историки доказывать принадлежность Арцаха Армении. И хотя тема была востребованной, сами они в ней явно никакого участия не принимали. Не поддались конъюнктуре времени. Так и хочется сказать: – “И слава Богу”. А на память невольно приходят многочисленные труды армянских историков, начиная с шестидесятых годов без устали обличающих измышления азербайджанских историков-пропагандистов. Многие из них еще живы, и негоже нам предавать забвению их достойный благодарности труд.
Прозападные настроения авторов статьи ощущаются едва ли не в каждом абзаце, и на это можно было бы не обратить внимания, вольному воля, если бы данная пропаганда время от времени не сдабривалась обильными порциями откровенной лжи. Так, оказывается, в период президентства Л. Тер-Петросяна в Армении “Вместо комплекса побежденного создавался комплекс победителя…”. А вот “…смена президентов привела к новой актуализации темы геноцида, причем в сфере внешней политики”.
Как это ни странно, но авторы статьи “запамятовали” обстоятельства и основную (если не единственную) причину отставки Тер-Петросяна. Армянский народ терпел и выносил все мыслимые и немыслимые страдания, создаваемые командой Л. Т.-П. в годы войны именно потому, что готов был положить все на алтарь победы. Однако когда “создающий комплекс победителя” Тер-Петросян стал пропагандировать пораженческие идеи, когда стал стращать армянский народ мощью Азербайджана – чего стоила его “знаменитая” статья “Война или мир?” – то народ отвернулся от него. Не сомневайтесь, никакие “хорошо знакомые нам силы” не решились бы на его смещение, если бы за спиной Тер-Петросяна ощущалась поддержка народа. И, наоборот, одно из серьезнейших достижений Р. Кочаряна во внешней политике, актуализация проблемы признания Геноцида армян во всем мире, подспудно преподносится как отрицательный пример политики на сознание масс. Неужели трудно заметить, как любая мало-мальски серьезная победа на внешнеполитическом фронте воодушевляет народ, поднимает его на новые свершения?
Хотя, о чем это я? Ведь дуэт Арутюнян-Искандарян не гнушается назвать годы независимости Армянского государства “Десять лет транзитного периода”. Откровенно говоря, смысл данного выражения не совсем понятен. То ли мы здесь находимся “транзитом”, и скоро должны покинуть страну, то ли страна наша переживает “транзитный период”, именуемый независимостью, что подразумевает скорое ее подчинение кому-нибудь из постоянно существующих государств.
Уверен: армянский народ этого удовольствия никому не доставит. Ни тем, кто заказывает подобные “научные труды”, ни тем, кто с готовностью их сочиняет.
Левон МЕЛИК-ШАХНАЗАРЯН
Русский