Начало. “Собеседник Армении”, 2011г., #20 (183),
Читайте в ПДФ формате
Преддверие генерального сражения между византийским и армянским армиями.
Геополитическая ситуация империи в 538-539 гг.
Прибыв из столицы империи в византийскую Армению (первая половина 539 г.) Ситта вначале воздерживался от развертывания активных боевых действий против армянской повстанческой армии. О его намерениях Прокопий Кесарийский сообщает следующее: “Ситта прибыл в Армению и сперва действовал оружием слабо, стараясь успокоить жителей и заставить возвратиться в прежние их жилища. Он обещал им склонить царя к освобождению их от наложенной на них новой подати”. Между тем в Константинополе Адолий, сын убитого армянами Акакия, неоднократно доносил Юстиниану о медлительности Ситты. Однако, как показал дальнейший ход событий, поведение опытного военачальника не имело ничего общего с неоперативностью и было оправданным. Ситта был прекрасно осведомлен об армянских делах, поскольку сам до этого – в византийско-персидской войне 526-532 гг., на равных правах с Велизарием командовал военными кампаниями на территории Армении, а в 528-531 гг. являлся еще и первым главнокомандующим новосформированного Армянского военного округа (magister militum per Armeniam), объединяющего всe армянские земли под властью Восточно-Римской империи. Мagister militum (по-гречески – стратилат или стратег) являлся высшим военным чином империи. Во всей империи было всего пять таких военных магистров – двое в столице, двое на западе и лишь один на востоке. Как верно замечает Н. Адонц, “назначение столь высокого сана в Армении свидетельствует о том, какое важное значение придавалось тогда восточной окраине империи”. Тогда же Ситта добился у Юстиниана разрешения набирать в имперские войска армян – “местных жителей, ввиду их знакомства с местностями Армении”.
Ситта непонаслышке знал о высокой боеспособности армянских войск – он и Велизарий уже однажды вместе испытали на себе горечь понесенного от армян поражения. Это произошло 12 годами раньше, когда Ситта и Велизарий, совместно командовавшие византийской армией, после первого удачного рейда в Персидскую Армению вторично вторглись в нее в первой половине 527 г.. Однако на этот раз армянское войско, возглавляемое талантливыми полководцами – братьями Нерсегом (Нарсес) и Грагатом (Аратий) Камсараканами, неожиданно атаковало их и одержало безоговорочную победу в сражении. Из описания Прокопия Кесарийского, наиболее вероятно, что армянская конница, считавшаяся тогда лучшей в Передней Азии, с ходу обрушилась на наступающую византийскую армию и, в завязавшемся встречном сражении опрокинув противника, принудила его начать спешное отступление: “Римляне под командованием Ситты и Велизария вторглись в подвластную персам Персоармению, опустошили значительную часть этой земли, и, захватив в плен множество армян, удалились в свои пределы… Когда же произошло вторичное вторжение римлян в Армению, то Нарсес и Аратий, неожиданно встретив их, вступили с ними в бой… столкнувшись с войском Ситты и Велизария, они оказались победителями”. Просто немыслимо, как эта победа армянского войска над одним из самых прославленных полководцев в мировой истории – великим Велизарием – осталась не только вне школьного учебника по истории Армении, но даже незамеченной в академическом многотомнике (т. II, Ер., 1984г.) и в ряде научно-исторических исследований, посвященных данному периоду. В лучшем случае, она упоминается лишь мимоходом и вскользь, причем с неправильной датировкой (530 г.). (Позже Нерсег и Грагат, вместе со своим третьим братом Сааком, перешли на сторону Юстиниана и, во главе армянских полков, отличились во многих боях уже в составе армии Восточной Римской империи).
Вернемся, однако, в 539 год. Очень важны взаимодополняемые сообщения Прокопия о том, что после убийства Акакия, армяне “нашли убежище в Фарангийе”, т.е. в Спере, и что, прибыв в Армению, Ситта старался вернуть их “в прежние жилища”. Из этих свидетельств следует заключить, что до прибытия Ситты в Армению армянские войска успели сосредоточиться и укрепиться в горных районах и крепостях между гаварами Спер, и как будет показано ниже, Авнуник. Процесс консолидации армянских вооруженных сил, естественно, сопровождался структурной реорганизацией и ускоренными военными приготовлениями, в том числе – избранием единого командования, усиленным воинским обучением, тактическими учениями, накоплением вооружения и продовольственных припасов.
Ситта понимал, что в создавшейся ситуации прямая атака на занявшие выгодные оборонительные позиции армянские силы не сулила византийцам ничего хорошего. Поэтому он всячески пытался найти дипломатическое решение конфликта. Однако, как это нередко случается и поныне, столичный взгляд на общую геостратегическую ситуацию взял верх над военно-полевыми соображениями тактического характера, и Юстиниан, резко отчитав Ситту (“стал бранить его, сильно упрекая за медлительность”), приказал ему немедленно начать боевые действия против армян. Прокопий объясняет это решение императора “доносами Адолия, сына (убитого армянами) Акакия”. Неоднократность этих доносов уже сама по себе говорит о довольно длительных, хотя и безуспешных попытках Ситты умиротворить восставших армян обещаниями о смягчении колониальной, включая налоговой, политики империи. А это, в свою очередь, означает, что армянские войска были настроены очень решительно и были готовы дать вооруженный отпор имперской армии.
Основная же причина, побуждавшая Юстиниана торопиться с подавлением армянского восстания, несомненно, лежала в совершенно другой – геополитической плоскости. Дело в том, что именно в это время войска империи были рассредоточены на огромном расстоянии, в частности, с огромным напряжением сил вели войну против остготов в Италии, где действовала византийская армия во главе с Велизарием. Война с остготами шла с переменным успехом, и ее исход был далеко не ясен. Король остготов Витигес устроил блокаду Рима в период между 2 марта 537 по 12 марта 538 года. В июне 538-го года на подмогу к Велизарию с 7.000-ой армией был направлен влиятельный придворный аристократ – армянин Нарсес (не путать с Нерсегом Камсараканом, которого в Византии также звали Нарсесом). Нарсес, кстати, впервые выступал в роли командующего отдельной армией, да еще с военным чином равным Велизарию. Приблизительно в конце марта 539 г. пал осажденный остготами Милан, второй по величине город в Италии после Рима. В довершение всего, как отмечают современные военные историки Эрнест и Тревор Дьюпуи, в это же время “Юстиниан был в высшей степени озабочен возобновившимися набегами задунайских варваров – болгар и славян, а также угрозой возобновления войны с Хосровом Персидским, вступившим в переговоры с Витигесом”. Следовательно, скорейший разгром армянского восстания был необходим Юстиниану, чтобы тем самым предотвратить или упредить уже ожидаемое открытие Персией второго фронта на востоке, которое очень скоро, в 540 г., и в самом деле свершилось. Предводители же армян, поднимая восстание именно в 538 г. (вероятно, во второй его половине), несомненно владели достоверной информацией о затруднительном положении Восточной Римской империи на западном фронте, а также учитывали чрезмерную растянутость вооруженных сил и скудость ее мобилизационных ресурсов в данный период. Таким образом, момент для начала восстания был выбран армянами исключительно удачно. Более чем реально, что армянские повстанческие силы, в попытке найти себе союзников, заранее или в ходе самого восстания вошли в прямой контакт с персидским царем Хосровом и остготским королем Витигесом. Во всяком случае, в речах своих первых лиц, произнесенных перед персидским царем в конце 539 г., делегация армянских повстанцев наглядно продемонстрировала отличную осведомленность в международных делах, в частности, о войне империи в Италии, хотя сведения об измене Велизария впоследствии не подтвердились.
Получив от Юстиниана резкий выговор, Ситта был все-таки вынужден привести свою армию в действие. Какова же могла быть ее численность? К сожалению, никаких точных сведений на этот счет в первоисточниках не имеется. Однако, если иметь в виду, что с начала 530-х гг. в византийской части Армении были расквартированы четыре легиона (в эпоху Юстиниана легионом назывался отряд войск различной численности и организации), а Ситта привел с собой вспомогательные войска из столицы империи, то под его командованием была довольно внушительная военная сила. Учитывая, что в предыдущей войне с персами боеспособные имперские войска на востоке достигали 25-30 тысяч человек, можно предположить, что приблизительно такое же количество войск и было в армии Ситты в 539 г., поскольку он был послан на восток не только с целью скорейшего подавления армянского восстания, но фактически и для возможного отражения ожидающегося со дня на день вторжения персидской армии. Кажущаяся немногочисленность византийских войск не должна вводить читателя в заблуждение. Воины Юстиниана были настолько подготовленными, а его военачальники настолько тактически грамотными, что неоднократно одерживали победы над намного превосходящими их численностью врагами, особенно благодаря превосходству в исполнении тактического и оперативного маневра и применению виртуально выверенной оборонительно-наступательной стратегии. К примеру, Велизарий высадился в Африке с 15.000-ой армией, из которых ему хватило 5000 всадников, чтобы в открытом поле победить десятикратно превосходяших его вандалов (битва при Трикамероне, декабрь 533 г.). Велизарий и Нарсес покорили Италию армиями, численность которых достигала не более 25 000 человек.
Как первоисточники, так и современные исследователи крайне высоко оценивают стратегический талант Ситты, отмечая, что он нисколько не уступал Велизарию как полководец, а как политик даже его превосходил. Так, Прокопий Кесарийский чрезвычайно лестно отзывается о “доблести и подвигах Ситты против врагов”, добавляя, что он “был очень красивым, храбрым воином, превосходным полководцем, не уступавшим никому из своих современников”, имея в виду, конечно же, Велизария и чуть позже прославившегося Нарсеса (сегодня, кстати, на Западе последнего считают “тактиком получше”, чем сам Велизарий). Хронограф Иоанн Малала коротко замечает: “Ситта был человек боевой”. Предводители армянских повстанцев, в конце осени 539 г. выступая перед персидским царем Хосровом I, называют Ситту и Велизария двумя наилучшими полоководцами Юстиниана: “При двух отличных полководцах, одного из них, Ситту, мы только что убили”.
Кто же был главнокомандующим армянской повстанческой армией в 538-539 гг. и какова была ее численность? Ответ на первый вопрос почти однозначен – Васак Мамиконян. Этот наш вывод опирается на сообщении Прокопия Кесарийского о том, что именно он возглавлял отступивших осенью 539 г. в пределы персидской державы армянских повстанцев, в числе которых находился и Артаван Аршакуни – “предводителем их был Васак, человек весьма предприимчивый”. Признание военным лидером восстания представителя рода Мамиконянов было вполне закономерным – они были непревзойденными мастерами военного дела, наследственными армянскими спарапетами (главнокомандующими) и пламенными патриотами. После падения царства Аршакидов в 428 г. Мамиконяны неизменно стояли во главе целого ряда вооруженных национально-освободительных движений армян: в 450-451, 481-484, 571-572 гг. – против Персии; в 747-753, 772-775 гг. – против Арабского халифата. Этот список армянских восстаний, руководимых, как известно, Мамиконянами, можно уже фактически дополнить восстанием 538-539 гг. Из других его главных деятелей нам известны имена Ованеса (Иоанна) Аршакуни и его сына Артавана, которые вероятно были вторым и третьим лицами в военной иерархии объединенного армянского войска. Брат Артавана Ованес также участвовал в восстании, безусловно, в качестве военачальника.
Ответ на второй вопрос не столь очевиден. Можно лишь с уверенностью заключить, что численность армянской повстанческой армии в 539 г. должна была быть настолько внушительной, чтобы вызвать у Ситты опасения относительно целесообразности развертывания военного наступления. О немалом числе армянских войск свидетельствуют также принятие ими генерального сражения с византийской армией и одержанная победа (об этом речь пойдет впереди). Поэтому, с определенной долей условности, численность армянской армии можно считать не менее 15.000 и не более 30.000 воинов. В ее составе, кроме профессиональных нахарарских полков, вероятно, имелись также подразделения народного ополчения.
(Продолжение следует)
Армен АЙВАЗЯН
Доктор политических наук
“Собеседник Армении”,
№ 22 (185), 10 июня 2011 г.
Русский